И так, Урал и на этот раз отпустил нас. Это, конечно же, хорошо, что все живы и относительно целы, и все могут идти сами, да ещё и тащить свои рюкзаки. Но всё-таки очень горько, что мы не побывали там, куда так рвалось наше сердце. Горечь разочарования? Скорее нет, просто горечь…

 

Мы бодро шагали по набитой вездеходными гусеницами дороге. Всех переполнял восторг, да и надо сказать, застоялись мы, залежались в палатках на Колокольне.

 

 

 

Справа послышалось бряцанье оленьих колокольцев и показались сами олени, точнее, их четырёх тысячное стадо, были там и мамашки с детишками, и взрослые бычки. Олени бурой рекой стекали со склона и поднимались на другую горку. За ними оставалась хорошо утоптанная дорога. Мы шли следом, но на приличном расстоянии, предусмотрительно взяв наших собак на поводки. Оленеводы – люди бесхитростные, и олени для них являются сосредоточением всего богатства их мира, а богатство это необходимо беречь и охранять. По этой причине пастухи, не раздумывая, вскидывают ружьишко и стреляют на звук или шорох и им глубоко безразлично в кого они попадут, они попадут обязательно, ибо собственное стадо и благополучие превыше всего. Такая вот прямолинейная логика и ничего личного.

 

 

 

Пока стадо лениво взбиралось на пригорок, бурая тень, следовавшая за ним, свернула в сторону, от общего направления движения. Тень была большая, от неё веяло силой и мощью, но силой не добычи - травоядного олешки, а силой добытчика – ночного охотника-одиночки. Размер бурой тени был таким же, как и размер среднего бычка из стада. Позже, выйдя на тот пригорок, мы увидели следы, их размеры впечатляли. Наш ротвейлер Элай весит около 60 кг и является достаточно крупной собакой, и размер следа его лапы совсем не маленький, но лапка Элика легко провалилась и потерялась в следе настоящего матёрого полярного волка, размером с оленя.

 

след полярного волка в сравнении со следом Пальмы

Из-за пригорка показался знакомый оленевод, он спешно заворачивал стадо, освобождая нам дорогу. Звали его Яков. Помогал ему в управлении оленями старый пёс Ворон, когда он был совершенно чёрный, а теперь с сединой.

 

 

 

Мы остановились на «перекур» перекинуться парой-тройкой слов с Яковом. Для него мы были диковинкой, особенно наш Элай. Он во все глаза смотрел на неведомого зверя, которого видел только на картинке. Малион даже пошутил потом, что вот теперь, будут рассказывать ещё лет десять по тундре о том, что шла, неведома зверюга и вела с собой аж десять человек! Мы же, в свою очередь, с большим удивлением рассматривали Якова и Ворона, представителей совсем другого мира.

 

 

Поговорили, уточнили дорогу, угостили табачком (отдали припасённый именно для этого случая блок сигарет), поделились блёснами и конфетами, получили приглашение в гости в чум, двинулись дальше.

 

Когда отошли уже на приличное расстояние, встретили сменщика Якова, спешащего к оленям на лошадке с собакой Тарзан. Тарзан по молодости было ринулся на Элая, но его вовремя остановил хозяин : «Дурень, ты же ему на один зуб!» Тарзан благоразумно ретировался. Мы обменялись приветствиями и продолжили путь.

 

останцы

Мы шли в привычном ритме, отдыхали и шли дальше.

 

 

Ноги поглощали метры и километры тропы, ведущей нас сквозь низкие облака, форсировали реки и речушки, болота и озерки, которых было вдоволь после обильных дождей.

 

 

Мы шли обратно по той же дороге, по которой ехали на вездеходе.

 

 

 

 

 

 

По обе стороны дороги стояли останцы. Они стояли молчаливыми часовыми, оберегая покой этих мест.

 

На этот раз беспокойство вызывала Сверистель, она постоянно отставала, её приходилось подолгу ждать, что вносило некоторое беспокойство и откровенно мешало погружению в мир Урала. Хотя, пройти мимо такой красоты невозможно.

 

переправа, очередная

маму жду

Миновав очередную горушку, мы увидели ребят, которые суетились возле очередной переправы. Они уже перетащили все рюкзаки на другую сторону и теперь ждали нас. Набрав побольше воздуха и затаив дыхание, мы привычно шагнули в бурный поток и, выдохнув, оказались на другом берегу.

 

 

 

Здесь были заросли можжевельника. Мягкие лапы, усеянные тёмными ягодками, так и манили прилечь на них. Разбили лагерь, приготовили ужин.

 

Шум, рёв мотора, лязганье гусениц по камням – из-за поворота выныривает вездеход. Тормозит, из железного чрева вываливаются туристы.

 

- Привет!

- Привет!

- Как дела? Куда едем?

- Куда и откуда идём?

- Как там?

- Хорошо!

- Удачи!

- И вам, пока!

 

Короткий привал, короткая встреча. Вездеход, взревев мотором, нырнул в реку и выбрался уже на другом берегу.

 

Тишина. Комарик, друг родной, жужжит, мошка в унисон вторит. Поужинали. Помыли посуду.

 

Снова грохот и шум. На полянку вынырнул яркий оранжевый очень комфортный вездеход. Мы обалдели от такого чуда. Не вездеход, а мягкий автобус! Из него вышли угрюмые неприветливые мужчины, с какими-то напряжёнными, настороженными взглядами. Мы перебросились парой слов с водителем и его сыном, с которым, кстати, приехали днями, раньше, в Инту на одном поезде и уже встречались на станции.

 

Оранжевый вездеход легко перемахнул реку Вора-Вож и быстро исчез.

 

- Тихо-то как, хорошо!

- Эх, гитару бы сейчас…

- Жаль не взяли с собой.

 

Трах-тарах! Грохот, лязг и перед нами замирает наш железный пенсионер, но с другим водителем. Округляем глаза. Из вездехода вываливается огромная и очень колоритная совершенная пьяная компания с ГИТАРОЙ! Они нам что-то говорят в приветствие и начинают деловито ставить палатки, аж семь штук. Единственно трезвые из них, водитель и его сын подтягиваются к нашему огоньку. Мы их угощаем горячим чаем и шоколадом, а Михаил (так зовут водителя) помогает нам с гитарой «на прокат».

 

Жизнь налаживается, желания исполняются, а количество встреченных нами вездеходов за один день поражает. Прямо «проходной двор какой-то», а не тундра на Урале.

 

в ожидании вездехода с гитарой

Горит костерок, холодает, зато нет мошки и комаров, ребята отлично играют на гитаре и поют. ХОРОШО.

 

Завтра мы все продолжим путь, а пока мы отдыхаем и наслаждаемся природой.